Вид на долину Ледникового с верхнего, самого крутого участка подъёма.
Из самой долины видны лишь горы на правом берегу Кизира, да и то, видимость сильно ограничивает высокий скальный уступ справа.
Перепад высоты от перевала Шелковникова до дна верхней долины Ледникового составляет всего 300 метров. Подъём под перевальный взлёт возможен по обоим кулуарам, огибающим моренный вынос с разных сторон. Сам вал в лоб очень крут и сложен подвижными острыми камнями.
Правый по ходу кулуар пологим снежником выводит на плоскую верхнюю часть моренного выноса. Левый же длинной дугой обходит его с северо-востока под восточной стеной цирка. Но путь этот во второй половине проходит по большим свежим каменным осколкам, ограненным острыми кромками. Под восточной стеной эти камни лежат подпирая другой моренный вал, протянувшийся вдоль всей стены и заканчивающийся много выше правого кулуара, почти под самым перевальным взлетом. Следует, видимо, достигнув восточной стены цирка перед поворотом кулуара под ней, попытаться выбраться на моренный вал, круто взяв вправо и продолжать движение по нему. От правого кулуара предстоит набирать высоту по верхней, с виду ровной части моренного выноса. Скорее всего, подъём со стороны правого кулуара имеет немного меньшую сложность.
Перевальный взлёт представляет собой участок с перепадом высоты немногим более ста метров, но имеющим наибольший уклон на всём подъёме вдоль Ледникового.
Под широким седлом в верхней части располагается вымощенная каменными плитами стенка, с обеих сторон которой видны осыпные конусы, сложенные крупными острыми камнями светло-серо-розового оттенка.
Подъём справа кажется несколько более пологим. Поднимаемся по центру осыпного конуса, принимая все меры предосторожности, так как камни неустойчивы. Выходим к его вершине на стык правой части стенки и ледника, расположенного уже под настоящей стеной шлифованного гранита. Забираем резко влево, удаляясь от ледника, и почти без набора пересекаем, пожалуй, самый опасный участок подъёма. Он представляет собой некрутые бараньи лбы, присыпанные мелкими и крупными камнями.
Выходим чуть правее центра стенки и начинаем карабкаться по крупному куруму на седло. Камни большие, но это уже последние 50 метров, потому сложностей никаких не возникает. Точка перегиба возникает очень резко, горизонт мгновенно распахивается, являя нам закрытую доселе половину мира по ту сторону перевала. В Васькину не обрыв, но дух захватывает! По узкому гребню идём ещё метров 30-40 на северо-восток к виднеющемуся на каменном возвышении туру.
Интрига при прохождении перевала сохранялась до самого момента вскрытия тура. Информация о прохождении перевала у нас была, но кроме самого факта прохождения она ничего не подтверждала. Была у нас и достоверная информация о том, что в годы своей работы в этом районе бывал на нём и Арнольд Данилович Шелковников со своей геологической партией.
В добротно сложенном из тяжелых камней туре ничего не оказалось, совсем ничего. О том, что данный перевал следует назвать в честь Арнольда Даниловича Шелковникова, внесшего колоссальный вклад в освоение района, говорилось заранее. Удалось нам побеседовать и с его ближайшим соратником и товарищем по нелегкой геологической лямке – Стамборовским Николаем Николаевичем, чьим именем назван ещё в 70-е годы прошлого столетия перевал с противоположной, западной стороны пика Грандиозного. Николай Николаевич очень тепло отозвался о близком друге:
«В этот юбилейный для красноярских геологов год мы вспоминаем с особой теплотой и грустью своих старших товарищей, уже ушедших из жизни. Это была когорта прекрасных людей, выдающихся геологов, первопроходцев, которым судьба дала возможность идти первыми по неизведанным просторам Красноярского края. Одним из таких ярких людей был Арнольд Данилович Шелковников - мой друг, учитель, товарищ по многолетним совместным геологическим исследованиям центральной части Восточного Саяна.
В ту далекую пору я только начинал работать после окончания института. Имя А. Д. Шелковникова конечно же у нас, молодых, было окружено ярким ореолом: первопроходец, опытный геолог, прекрасный отзывчивый человек, к которому тянулась молодежь. В те неповторимые годы в нескольких номерах «Комсомольской правды» была впервые опубликована замечательная повесть Чивилихина «Серебрянные рельсы» о изыскателях Кошурникове, Стофато, Журавлеве, работавших и погибших там, где работал А. Д. Шелковников - на Казыре. После этого две ярких личности - Кошурников и Шелковников слились для меня в какой-то единый обобщенный, неразделимый образ.
Меня неудержимо потянуло на Казыр, в его истоки, в центральную часть Восточного Саяна, места суровые, неизведанные, прекрасные. Преодолев юношескую застенчивость, я пришел к А. Д. Шелковникову, который начинал геологическую съемку масштаба 1:200000 в верховьях Казыра, и был принят на работу в Верхне-Казырскую партию. Потом были несколько полевых сезонов, когда я работал с А. Д. Шелковниковым бок о бок, и еще ряд лет, когда он заезжал в Саяны как работник геологического отдела экспедиции, а позднее вместе со студентами, как преподаватель (доцент) Красноярского института цветных металлов.
Быстро пролетели неповторимые годы. Вот уже восемь лет прошло, как Арнольд Данилович Шелковников ушел из жизни после долгой изнурительной болезни. Оглядываясь в прошлое, вспоминается многое. Но как собрать все эти воспоминания, чтобы воссоздать образ неповторимого человека, который так дорог был для меня и которого так не хватает сейчас, в наше нелепое, неласковое время. Пусть эти несколько штрихов о нем будут данью памяти об этом замечательном человеке.
Коренастый, среднего роста, широкоплечий. Основательная мужская походка профессионального ходока. Густая шапка волос с хохлатой, вихрастой прической (даже «Бегемотом» дружески за глаза звали). Улыбчив. Улыбка яркая, доброжелательная, искренняя. Смешлив. Поклонник Ильфа и Петрова, Нушича, Чапека, Гашека. Одинаково ровно, приветливо, уважительно держал себя с геологами, студентами, рабочими. И все ему платили теми же добрыми чувствами. Очень любил костры и до глубокой ночи сидел, ведя неторопливые беседы, покуривая трубочку, или самокрутку из махорки. До сих пор в памяти эти удивительные Саянские звездные ночи, наши разговоры о геологии, о музыке, литературе, поэзии, обо всем. И до сих пор, проводя маршруты в Саянах, нахожу следы давних совместных стоянок.
Очень любил музыку, поэзию. Сам писал неплохие стихи, но не считал их сколь-нибудь значимыми. Горы любил бесконечно, глубоко, трепетно. Когда выходил на перевал - открывались необъятные Саянские дали. Часами сидел, смотрел, забыв обо всем.
Последние годы из-за болезни он не смог уже выезжать в горы. За несколько дней до кончины приехал ко мне домой и попросил показать саянские слайды. Смотрели весь вечер. В его глазах стояли слезы. Он знал, что умирает, и прощался с тем, что любил больше всего на свете - с горами. Благотворное влияние его на души и судьбы молодых геологов было огромное. Я уже не говорю о значительном вкладе его в изучение геологического строения Восточного Саяна. Об этом следовало бы написать отдельную большую статью, поскольку публикации и отчеты его давно стали классикой. Здесь же хотелось дать несколько штрихов - воспоминаний о друге, наставнике, учителе, о большом, ярком, неповторимом человеке. Слова, к сожалению, бессильны. Память хранит лучше все самое значительное и дорогое» (публикация с сайта «Минусинск Медиа» О. И. Пятова).
Может вот так и сидел в своё время Арнольд Данилович на этом перевале, вглядываясь в необъятные Саянские дали…
Полностью с перевала просматривается только верхняя долина Ледникового, нижняя скрыта ступенью и правобережным уступом.
С перевала видно Вторую и Третью вершины Грандиозного, Главную закрывает Вторая. Бегаем в радиалку по удобному для передвижения гребню на вершину 2358,8 м. По пути и с неё уже совершенно потрясающий вид на все три вершины массива и гребень перевала Шелковникова.
Возвращаемся на перевал, налюбовавшись вдоволь окрестными пейзажами с обзорной вершины. Сверху же хорошо просмотрели возможные варианты спуска. Долина левого истока Васькиной пологая и очень удобная для передвижения. Напоследок фотографируемся у тура с нашим флагом и начинаем спуск от него по каменистому в верхней части склону.
Крутизна склона для комфортного спуска значительна, выходим на траву, местами в ней попадаются камни. Становится опасно двигаться разреженной группой в одну линию, потому уже сверху мы разделяемся по двое и увеличиваем дистанцию между собой. Часто приходится закладывать зигзаги, обходить выходы скальных пород.
Спускаемся из самого седла, хотя снизу теперь кажется, что седло – это понижение справа, которое в действительности метров на 50 выше. Высота первального взлёта с этой стороны чуть более 200 метров. Далее по долине идём очень комфортно и быстро примерно два километра.
Трава, редкие камни.
Заканчивается долина крутым скатом в такую же пологую долину правого истока. Это последние 100 метров вертикали, которые необходимо сбросить. Спуску предшествует пересечение трёх распадков в самом конце нашей долины, довольно трудоемких. Таким образом, перед уходом реки в каньон следует перейти на её правый берег и спуск осуществлять там, вдалеке от реки. Уже позже мы обнаружили в долине Васькиной выше нашего истока ответвление от основной тропы, подтверждающее наличие удобного спуска по правому берегу. Мы же пробиваемся по густому кустарнику и деревьям внизу. Как только выходим на открытое пространство в долине Васькиной, натыкаемся на хорошую тропу, идущую параллельно реке в юго-восточном направлении. Тропа идёт далеко от реки по лугам. Тут уже удобно разбить лагерь, разместившись не у самой Васькиной, а на берегу нашего истока, рядом с бродом основной тропы через него.
Бонус:
![Изображение](http://s019.radikal.ru/i610/1211/b1/acd7ff8448fb.jpg)
Ваша идея безумна, вопрос только в том, настолько ли она безумна, чтобы быть гениальной. (Н. Бор)