Возможно ли работу в море считать путешествием?
Рыбалка по высоким широтам, от Новой Земли до устья Реки Святого Лаврентия. Расстояние не малое - половина окружности планеты. Фотографии аховые, молодость плюс фоторужьё, Таир-3 к Зениту. После нажатия спуска, поочерёдно - прикрывается диафрагма объектива, схлопывается зеркало камеры и только затем пробегают шторки - ступенчатая засветка и минус в резкости. Многое растеряно.
Снимал обьекты, а вот ведь - часами смотрел с верхней палубы на шторм... и ни одного снимка этих фантастичски взлохмаченных моментов. Первый же рейс - полмесяца от Мурманска до Лабрадора через три урагана, с минимумом в семь баллов. Запомнился восторг взлетания и врезания на руках океанских волн - малец, подкидываемый папаней.
Сработало правило - не зафиксированное откладывается в память и требует развития.
Мая размышлялка о тождестве морской и людской жизни - "Чудо неминучее"
https://www.proza.ru/2009/10/10/261
"Крутобокий портовый буксир, лавирующий в голубизне своих ворчливых выдохов - дымков, увешенный вкруговую изодранными кранцами, отрывает от причалов и выволакивает на рейд огромные сухогрузы, пузатые танкеры. Пассажирские лайнеры, похожие на озабоченных квочек в мельтешении, выглядывающих среди перьев, цыплят - пассажиров. И разрешает им старт коротким сиплым басом. Гугукнут они свысока ему в ответ и устремляются за постылый обзор - туда... туда... Бог знает куда.
Уходят - застыв недвижно в синеве, среди неба и зеркального его отражения, лишь сверкающей кильватерной полосочкой обозначая свой путь... День за днем в сиянии, в туманной дымке над свежими просторами вод... В безмолвной, бархатной ночи, к восходу очередного солнца.
Или стремительно рушась в седые, с черной жутью, пропасти, в самое нутро изголодавшейся бездны. Схваченными ее треплющей, сминающей - смертной лапой. Но выныривая судорожными толчками, прорываясь всей захлестнутой палубой сквозь толщу воды на воздух. Показываясь сначала лишь мачтами, появляясь целиком, возносясь вдруг высоко - высоко, оглядывая внезапно всю свирепость мира, от края и до края. Переваливая через изумрудно просвечивающие валы океанской зыби, сквозь расстрелы рваными клочьями соленой пены и с ликующими проклятиями рушась в очередной провал. Вновь и вновь исчезая из вида равнодушных звезд, уходя от сочувствия луны, от ужасающегося солнца... и возникая вновь. "Есть упоение в бою, и бездны мрачной на краю... "
Нелегко среди штормового моря жить, работать, да и просто передвигаться на собственных ногах. Проходит корабль вершину волны, перевешивается под уклон, запрокидывается вниз со скоростью в десяток метров за секунду. И воспарив, не можешь догнать второй ногой улетающую палубу, висишь, за что успел зацепиться, как распятый. Но вот, врезался постанывая корпус в подножие следующей волны, и страшная перегрузка. И сгибаются ноги под непосильной тяжестью собственного тела. И упругая, короткая пробежка вперед - не упасть бы. И готовность к следующему зависанию в невесомости. А представь в придачу тридцатикилограммовую коробку мороженной рыбы в руках, а шкерочный нож - двухсторонней бритвочкой и норму - 14 рыбин в минуту.
Но не в трудностях мука. В безграничности их. Глянешь - до самого горизонта творческая взболтанность бытия, взлохмаченность мира. Свирепое устремление ветром ли, волнами, страхом ли, утопить тебя, перечеркнуть. Атака на тебя, изнурительная осада тебя, и подташнивающая слабость в ответ. И холод под робой, мурашками, там где крестик должен быть. Спросишь у штурмана погоду - ждет следующего урагана. Глянешь на карту, вспомнишь об обязанностях - до берега вечность, бесконечность... Покоя не будет, спасение отменено. Ну, разве что - мо-о-ожет быть, когда-а-а нибудь.
Кто в море не бывал, тот не молился Богу.
Идут корабли, трудно, долго, далеко, привычно сматывая в клубок меридианы и параллели. Уходят в даль на горизонте, искажаясь переливами рефракции. Расплываясь в миражах, исчезая в сонной грезе облаков.
Буксир, оставшийся позади, давно уже не вспоминает о запыленном компасе в своей рубке. О ненужном ориентире, с его Нордами и Остами, румбами и курсами, склонениями и дрейфами. Ибо забота его - вот она, не выходя из гавани. И так вот всю жизнь, боком о чужие борта, носом в сиюминутность, а желанием вдаль"...